Отправляем на свалку истории убеждение, что мужчины не созданы для воспитания детей. Недавно UaUa.info рассказывал о папе, который вышел в декрет, год посвятил исключительно маленьким сыновьям и совершенно по-новому открыл для себя отцовство.
Сегодня хотим познакомить вас еще с тремя молодыми парнями, которые так же уверены: воспитывать детей — вполне мужское занятие.
Один из наших героев преподает в школе, второй тренирует дошколят-футболистов, а третий — не поверите — работает воспитателем в детском саду. Все трое искренне любят то, чем занимаются, и уверены: работать с детьми — это по-настоящему круто.
Ребята рассказали о своем подходе к воспитанию, о том, как завоевать детское доверие и интерес. И о том, как это вообще: любить, учить и воспитывать детей, если ты — молодой парень.
Дети хотят, чтобы было интересно. Если бубнеть что-то у доски, это не сработает. В интернете полно нестандартных разработок для уроков. Я их беру и адаптирую под своих учеников.
Например, для темы «Топографическая карта» я нарисовал карту Парка Славы, это недалеко от гимназии. По ней нужно было сориентироваться, найти определенные точки и выполнить в них задания: посчитать звездочки на погонах, или генерал-майоров на Аллее Славы.
Авторитет учителя — это тонкий момент. Хвалить за дело, не делать поблажек. Не перекладывать проступок одного на всех, вместо «вы плохой класс», говорить конкретно: ты, Алексей, позволил себе болтать на математике, из-за этого Саша получил двойку по поведению.
Однажды за выходку учеников меня отчитал директор. Я на эмоциях залетел в класс и отругал всех скопом. А потом вышел, поостыл и думаю: что я сейчас натворил? Неужели нельзя было все то же самое спокойно объяснить? Зачем было так концентрироваться на плохом? Ведь повтори человеку десять раз, что он свинья, он захрюкает.
Надо стать ученику другом прежде всего. Никакое самое современное оборудование класса не заменит теплого общения, рукопожатия.
Конечно, должна быть дистанция ученик-учитель. Но я хочу, чтобы ребенок мог просто подойти, чем-то поделиться, спросить совета. То, что у мамы-папы не спросишь, и у старшего учителя тоже.
И еще — чувство юмора. Ответить на шутку, подколоть в ответ, перевести в шутку ситуацию, которая светит наказанием. Не стоит зацикливаться на «выучил-не выучил». Тогда возникает симпатия, и дети готовы тебя воспринимать.
Когда я стал классным руководителем у пятиклашек, на первом же собрании некоторые родители мне сообщили, что у них дети моего возраста. И вообще, у меня нет собственных детей, так чему я могу научить.
Да, у меня нет своих детей. Но я и не позиционирую себя, как «классный папа». Я, скорее, старший брат. И веду себя соответственно: помогаю, объясняю, поддерживаю. И дети меня так же расценивают: доверяют, не боятся, но и уважают.
Я пришел в школу сразу после университета. Приходилось слышать от старшеклассников: «А сколько вам лет, чего вы мне указываете?» Какая разница, сколько мне лет? Я учитель, ты — ученик, это главное.
Еще в силу небольшой разницы в возрасте старшие ученики периодически пытаются перейти на «ты». Как-то ездили на недельную экскурсию с одиннадцатым классом. Мальчики говорят: «Это же не школа, можно называть вас Серега?». Пытались несколько раз так обращаться — я не реагировал.
Думал, вернемся в школу — продолжат попытки. Но нет, чувствуют, что называть Сергея Михайловича Серегой — что-то не то. Значит, какой-то авторитет, все-таки, завоевал.
Знаю даже прозвище, которым они меня называют между собой — ЭсЭм. «ЭсЭм сказал, ЭсЭм уже пришел».
Звонит, например, мама: «У моего ребенка плохая оценка за задание. А мы с ним вместе все делали. Так что, получается это мне плохая оценка, а не ему?»
Если зарабатывать оценки вместо ребенка, у него нет стимула разобраться самому. Проще прийти к маме и сказать: учительница не объясняла. Хотя эта учительница разве что не плясала, чтобы дети поняли.
Мама сядет, все разберет, останется только в тетрадку переписать. А на уроке он снова не работает, надеясь на маму, и мама снова огорчена: «Это мне оценка такая?»
Да, обязательно нужно контролировать, как сделаны уроки. Но не делать их вместо ребенка.
Еще бывает, дети подрались. Для них это нормально: поссорились, потолкались, помахали кулаками и тут же помирились. А родители волнуются: моего ребенка бьют постоянно. Приходят разбираться после драки, а дети бегают — уже опять лучшие друзья.
Я не люблю все эти «разборы полетов», но оставить на стадии «подрались и все», не могу. Любой конфликт должен быть исчерпан.
Когда все всерьез — обоих выслушать, выяснить причину. Если пустяк — можно на шутку перевести. «Я устрою вам ринг, чтоб вы нормально подрались». Или: «Сделаем как в армии: пойдете вдвоем убирать актовый зал. Раз уберете, другой, а там и драться перехочется».
Я очень много времени провожу с учениками. Каждый день после уроков я в школе, и, если им что-то нужно, они знают, куда идти. Иногда даже просто приходят и сидят со мной: математику делают, или упражнения какие-то пишут.
Если приходят — чаем могу напоить. Часто после классных мероприятий конфеты остаются, печенье. Разделю их на всех, завариваем чай, сидим, общаемся.
Помимо уроков, походы, экскурсии, квесты организовываю, чтобы им интереснее было.
Не помню, чтобы в моем детстве с нами учителя так панькались: уроки отчитали — и свободны.
Хотя, может и у меня через 5-10 лет наступит профессиональное выгорание. Или появится семья, которая будет занимать все свободное время, и придется менять материальное положение. Но пока мне это все очень нравится.
На учителе лежит очень много бумажной работы. Я и смысла в ней не вижу, и сделать не успеваю. Я лучше вместо заполнения бумаг какое-нибудь интересное задание детям придумаю.
В конце недели приходится садиться с горой журналов, все заполнять. Завуч ругается, что не оплатит мне незаписанные уроки. Почему? Я же их провел, знания детям дал.
Еще у учителей не всегда совпадают взгляды на оценивание. Кто-то сразу ставит двойку, если задание не выполнено, или если спортивную форму забыли. Или просто почему-то занижает оценку. Хожу, пытаюсь договориться, прошу дать возможность исправить.
Мне одна коллега сказала: «Это же не ваши дети. Они «ваши» до 15.30. Потом они уже чужие». Многие учителя этого мнения придерживаются. В целом, они правы, но мне не нравится этот подход. Да и родители-то, все равно звонят классному руководителю. И я бегаю, и переживаю, улаживаю. Так что, все равно мои дети, получается.
Флирт со школьницами — эту дистанцию я жестко держу. Пошутить могу, но флиртовать — ни себе не позволяю, ни по отношению к себе. Хотя иногда девочки пытаются кокетничать, хлопают ресничками: «Ну Сергей Михайлович, я не выучила».
Никогда не позволяю себе фраз вроде «Вы дебилы, ничего не понимаете!». Даже если действительно тяжело найти подход к классу — а такое бывало.
Не скрываю, что чего-то не знаю. Как-то дети спросили у меня столицу какой-то мелкой страны, и я сказал, что не знаю. На планете 200 стран — все столицы не упомнишь. Не поверили, говорят: «Да вы прикалываетесь!».
Нас в университете учили: если ученик спрашивает что-то по предмету, чего ты не знаешь, то надо сказать: «Это тема твоего доклада на следующий урок». Я всегда думал, что это тупо. Я говорю: «Не знаю, но, если для тебя важно — найду, узнаю и расскажу. А хочешь — поищи сам информацию, и мне расскажи, я с удовольствием послушаю».
Сейчас учитель – далеко не единственный носитель информации. Но он должен зародить интерес, и направить, показать путь, как найти все остальное, что интересует.
С детьми мне всегда нравилось, и за годы работы понял, что не ошибся в выборе. У них очень искренние эмоции всегда: глаза горят, они смеются, обнимаются. Если неудача — переживают, и ты их успокаиваешь, объясняешь, как лучше сделать. Забили гол, попали в цель — море счастья, и от этого потока эмоций мурашки бегут.
Еще у детей потрясающая настойчивость. Он прыгнул дальше на 50 см, чем вчера —это для него настоящее достижение. И он прыгает еще и еще, уже и сил нет, а он все равно старается. Приходится уговаривать, чтобы отдохнул.
Эта отдача и искренность с возрастом не проходят. Даже подростки остаются открытыми, если чувствуют, что их принимают и интересуются ими.
Бывают, конечно, дети, которые замкнуты по личным причинам. В семье такое воспитание, или беспокоит его что-то. Но когда они чувствуют, что здесь отношение другое – открываются и с удовольствием идут на урок.
Уроки физкультуры — это необходимый кусочек физической активности, чтобы дети, не закостенели от многочасового сидения за партой.
Но, если эта активность проходит однообразно, если преподаватель бросает ученикам мяч, и сам на 45 минут уходит чай пить детям будет скучно. Они будут нести справки, записки от мамы «Прошу освободить», и всячески избегать занятий.
Детям нужно разнообразие. Тогда они и в занятии активнее участвуют, и после урока еще на секцию приходят. Где его брать? Я старался ходить на уроки в другие школы, чтобы взять у них что-то интересное. Ездил к методисту, искал упражнения и идеи в интернете.
Малышам можно сказочку рассказывать, где мяч — это колобок, которого нужно обвести вокруг «деревьев». Тем, кто повзрослее, разные упражнения скомпоновать в комплекс. Когда у ребенка начинает получаться, у него просыпается азарт, и его из зала не выгонишь.
Подростками интересны ролики, скейты, лонгборды. Если выйти на улицу, кажется, что все поголовно на этом катаются. Казалось бы, включи это все в программу, и мотивация для детей готова.
Но в качестве дополнительной активности на уроках это снаряжение вряд ли подходит. Не все дети настолько активны и мобильны, чтобы смело освоить их на уроке. Кто-то упадет, встанет и продолжит попытки, пока не освоит. А кто-то испугается и на следующий урок принесет записку от мамы или справку с освобождением.
Активность на физкультуре должна быть доступна для всех. Есть дети, которые боятся повисеть на турнике, не то что подтянуться. Не говоря уже о том, чтобы на лонгборд встать. Боятся, что не получится — и над ним будут смеяться. Сейчас дети «съедают» друг друга за каждую мелочь.
Сейчас много слабых детей: им прыгать нельзя, бегать нельзя, с сердцем проблемы. Они мало двигаются и в школе, и дома. Отсюда и проблемы со здоровьем, когда любая нагрузка может стать фатальной. Из-за этого даже общие нормативы по физкультуре снизили.
Освобождение по состоянию здоровья — не лучший вариант. Ребенок по несколько часов сидит, уткнувшись носом в парту. Ему нужно снять зажимы, расшевелиться. Разминка, несколько несложных упражнений — и сердце заработало активнее, мышцы получили кислород и хоть какое-то развитие. Три урока в неделю — три разминки по 40 минут — это уже очень хорошо.
Вместо того, чтобы развивать ослабленного ребенка, родители смиряются с тем, что ему интереснее сидеть с планшетом, и говорят: «Он у меня неспортивный»
Но не бывает такого, чтобы к спорту вообще не было способностей. Каким бы «деревянным» ни был ребенок, спортивность развивается постепенно. Каждому — свое время, своя интенсивность нагрузок.
Одними уроками физкультуры, конечно, спортсмена не вырастишь. Нужен еще и пример родителей. Если они сами на диване лежат, а от ребенка хотят активности и по секциям его возят — толку не будет.
При любых дружеских отношениях с учениками, всегда должна быть субординация, что в пятом классе, что в девятом. Без этого не будет порядка и нормального урока. Обязательно обращение на «вы», обязательно – выполнение требований.
С младшими классами в этом смысле намного проще, а старшеклассники уже пытаются «порисоваться» друг перед другом и перед девочками: игнорируют требования, нарушают дисциплину, пытаются подавить учителя. Особенно, если ты пришел сразу после университета, и они чувствуют, что ты новичок.
Мне повезло, у меня не случалось особо острых ситуаций, где приходилось бы «укреплять оборону». Были случаи, когда кто-то из ребят пытался показать себя мачо и сорвать урок. Но его успокаивали его же одноклассники.
Думаю, так получилось из-за того, что до меня на физкультуре они практически ничего не делали, просто убивали время. А я пришел со своими амбициями, начал продумывать каждый урок, чтобы интересно и по-новому. И они потянулись ко мне. Почувствовали, что кому-то нужны, кто-то что-то делает для них. Мне не пришлось выставлять какие-то границы, потому что большинство сами встали на мою сторону и предпочли нормальный интересный урок, а не «шоу» со стороны выпендрежных одноклассников.
Мне очень жаль, что из программы уходят многие виды активности. В гимнастике, например, осталась акробатика и скакалка. Коня, каната, турника — ничего нет. Школы перестраховываются, чтобы не навредить детям со слабым здоровьем. А в некоторых, я знаю, даже инвентарь не позволяет эти упражнения делать. А когда виды активности ограничены, сделать урок интересным гораздо труднее.
Еще один момент — проверки. Причем, проверяющим не важно, что происходит в зале, но документация должна быть на отлично. Если ты посадишь детей, чтобы они на лавочке сидели в телефон играли, а сам будешь заполнять календарные планы — аккуратно и без ошибок — с проверкой проблем не будет.
Чаще всего проверяющий даже не понимает, что к чему в физкультуре. Зачем это упражнение, какой оно должно дать результат — ему все равно.
А я хочу, чтобы дети с каждого урока выносили что-то новое. Чтобы они хотя бы ту же зарядку по утрам с удовольствием могли сделать.
По образованию я учитель истории, и в садик попал случайно. Искал работу после университета, а в школе мне предлагали максимум 0,25 ставки. Мама посоветовала попробовать устроиться в садик — там же тоже дети. Я даже не предполагал, что это будет настолько классно.
Не могу сказать, что до садика я ощущал какую-то особенную любовь к детям. У меня нет ни братьев, ни сестер, чтобы это чувство проявилось. Оно возникло, когда я поработал, ощутил, что это такое — дети, их непосредственность, эмоции, обнимашки. Это постоянное творчество, постоянное развитие. И чувство, что ты кому-то нужен, что тебя ждут, тебе радуются — это круто.
Я очень благодарен детям, что они меня приняли, почувствовали, и позволили быть с ними рядом.
Теперь я и работу, и будущее полностью связываю с детьми, а образование историка для меня — это «план Б», на всякий случай.
Считается, что воспитатель – не мужская работа. Когда я впервые пришел в садик, и сказал, что хочу у них работать, заведующая очень удивилась: у нас никогда мужчины не работали! Но вообще везде воспринимали приветливо, без особых предрассудков. Помогали, учили, как и что лучше сделать.
Даже родители в большинстве совершенно спокойно относятся. Процентов 10% только, когда видят, что воспитатель — двадцатилетний парень с серьгами и татуировками, ведут себя настороженно. Но их интересуют больше не мой внешний вид, а вполне конкретные вещи: как я успокою ребенка, если он будет плакать, или как отведу его в туалет, поменяю памперс, и тд.
У меня в ушах серьги, а на предплечье вытатуирован Сальвадор Дали и фрагменты его картин. В одном из садиков, где я работал, это вызывало постоянные придирки: как ты мог такое сделать со своим телом?
Но это же мое тело, и мой способ самовыражения. Тем более, что дети воспринимают их вполне естественно. Они любят сидеть и рассматривать: а что это? А кто этот дядя? Это смывается или нет? Одна малышка обрадовалась: о, у тебя татуировки, как у моего папы!
Мама одного из мальчиков как-то пожаловалась, что сын теперь просит татуировку «как у Михаила Алексеевича». Я с ним поговорил, рассказал: хорошо, ты сделаешь себе татуировку, но позже, и по уму. Чтобы не просто картинку набить, а так, чтобы она вдохновляла тебя, помогала. Когда вырастешь, и сможешь выбрать такую картинку — тогда и сделаешь».
В первой группе, где я работал, было двадцать шесть детей. На них – одни воспитатель и одна няня. Я нырял в эту атмосферу с утра, и когда выныривал, чувствовал себя, как пьяный: жутко уставший, с головной болью. Так было, пока я не решил для себя, что буду относиться ко всему проще.
Я стал учиться жить вместе с ними в настоящем моменте, смотреть на мир их глазами. Например, мы лепим гусеницу из каштанов — я пытаюсь вместе с детьми ощущать и гладкость каштана, и податливость пластилина. Если играем — полностью окунаюсь в игру, если песни поем — пою по-настоящему.
Я для них не только воспитатель, но и друг, и чуть-чуть родитель. Стараюсь только не привязываться ни к кому чересчур, потому что они быстро растут, и расставаться будет грустно.
Вопросы гигиены — это то, к чему труднее всего было привыкнуть. Долго не мог разобраться с памперсами — с какой стороны их надевать. Коллеги по смене помогали, объясняли, подсказывали.
Вообще, это не самый приятный момент, конечно. Но я психологически себя настраивал. Во-первых, когда ты не просто рисуешь или играешь с ребенком, а можешь и помыть его, и памперс сменить, он и воспринимает тебя совсем иначе — доверие гораздо глубже. Дети же чувствуют, что ты заботишься о них, принимаешь их полностью.
И потом, я ведь тоже стану отцом когда-то. Этот опыт мне пригодится.
Трудно еще, когда дети плачут. А они, когда маленькие, плачут по разным поводам: что-то болит, что-то не поделили, грустно, скучает без мамы и тд. Иногда до истерики доходит.
Чтобы успокоить – нужно прежде всего успокоиться самому, и уже в этом ровном состоянии подойти, обнять, и дать выговориться. «Смотри, от того, что ты просто плачешь, ничего не поменяется. А ты расскажи мне, что случилось, и подумаем, что с этим можно сделать». Если он заговорит, даже самая сильная истерика сойдет на нет.
Если идешь работать в садик, нужно прежде всего избавиться от раздражительности. Дети тонко чувствуют психологическое состояние взрослых. Если ты не умеешь контролировать свои эмоции, или тебя злит детская активность, любознательность, шум — и тебе будет в садике плохо, и детям рядом с тобой тоже.
Нужно избавиться от меркантильности. Да, в большинстве садиков зарплата небольшая. Но нельзя относиться к детям, отталкиваясь от доходов их родителей.
Не должно быть стремления побыстрее уйти домой. Если ты с детьми – надо быть с детьми, полностью себя им посвящать.
Наталья Ковтун