Большинство вчерашних школьников мечтает об университетских дипломах. По данным Министерства образования и науки в этом году во вступительной кампании участвовало 166,5 тыс. выпускников, которые подали около 920 тыс. заявлений в различные вузы. В то же время в ПТУ и других заведениях профессионального образования – катастрофический недобор, заявки на поступление подало двое меньше людей, чем объем госзаказа, и кампания продлена до 1 октября. Эта ситуация мало чем отличается от вступительной кампании прошлого и даже позапрошлого года. Абитуриенты гонятся за высшим образованием, хотя украинские университеты в подавляющем большинстве не могут составить конкуренцию зарубежным. К примеру, в рейтинге лучших университетов мира CWUR наши вузы, даже самые лучшие, не входят в первую тысячу
В последние годы министерство практически не уделяло внимания высшему образованию, и его хронические проблемы продолжают копиться. В этом уверена Инна Совсун, эксперт этой ветви образования. Она работает в высшем образовании десять лет – является вице-президентом Киевской школы экономики, преподает в Киево-Могилянской академии. У Совсун есть и управленческий опыт, поскольку в 2014-2016 гг. она была первым заместителем министра образования и науки и отвечала как раз за высшее образование. С сентября Инна Совсун будет работать с образованием и законодательно, как депутат Верховной рады от партии «Голос». С Фокусом Инна Совсун поделилась своими идеями, как законодательно повышать качество высшего образования в Украине.
Во время работы в министерстве я регулярно ездила по вузам страны и всегда просила организовать мне встречи со студентами. В 2014 году мы переживали страшное время – падение экономики, перевод университетов и студентов из Донбасса. А на встречах со студентами мне всегда задавали первыми одни и те же вопросы: когда вы нам повысите стипендии? Почему нам не выделяют денег на студенческие концерты? Сначала я «заводилась», говорила о фронте и том, что у нас нет денег на оружие, но потом смирилась.
Однажды на этих встречах мне попалась девушка, которая говорила о низком качестве преподавания, о том, что преподаватели не приходят на пары и дают устаревшие знания. Я помню ее до сих пор, потому что эта студентка – единственная, кто переживал о качестве образования и том, каким специалистом она выйдет после вуза.
Внешнее независимое оценивание вводилось в 2008 году для равного доступа к высшему образованию и мониторига качества школьного образования – так было написано в документах того времени. Но давайте скажем честно: ВНО вводилось для борьбы с коррупцией. Эту функцию тесты выполняют. Но обеспечивают ли они качественных выпускников? Нет. Для этого есть причины. ВНО – рейтинговая, а не абсолютная оценка, которая ранжирует разных выпускников, а не показывает их реальный уровень. Модель оценивания ВНО предполагает, что всегда будут дети, которые получат 200 баллов. Если в тесте 60 вопросов, выпускник ответил на 58 из них, и лучше его никто не решил задания, то при переведении ответов в баллы эти 58 ответов трансформируются в 200. Уже от них строится шкала распределения баллов других участников теста.
Другой фактор, влияющий на качество выпускников, - наша демография. Сейчас Украина находится в демографической яме: десять лет назад из школ выпускалось 500 тыс. детей, а в этом году – 210 тысяч. Это значит, что количество потенциальных абитуриентов сократилось вдвое, в то время как количество мест в университетах постоянно растет и уже превышает количество потенциальных студентов. Чтобы заполнить места, университеты готовы брать всех подряд. К примеру, сейчас пороговый балл для вступления в медуниверситеты – 150, что соответствует 3,5 по старой шкале оценивания. Это недопустимо низкий балл.
ВНО не может отсеять плохих выпускников. К примеру, в 2008 году в математике был блок открытых вопросов: задача, которую нужно решать самому, а не выбирать из вариантов ответов. Потом эту часть тестов убрали, из-за высоких затрат. Чтобы проверять эти задачи, нужно как минимум двое учителей, а то и три – если два педагога не сходятся в оценке решения, то они привлекают свежего человека. Это долго и дорого, по сравнению с автоматической проверкой закрашенных квадратиков. В итоге в математике оставили только выбор из вариантов ответов, что сказалось на уровне абитуриентов. На инженерные специальности, например, приходят выпускники, которые угадали некоторое количество ответов, но не умеют мыслить математически.
Проблема финансирования вузов обсуждается с 2015 года, есть наработанные законопроекты. К сожалению, в последние три года высшему образованию не уделялось внимания. В 2016 году мы создали прозрачный и понятный механизм – автоматизированное распределение бюджетных мест. Их количество в университете зависит от того, сколько лучших выпускников хотят попасть в вуз.
Мы предлагаем пять критериев финансирования вузов, и они должны быть максимально четкими. В первую очередь это качество научной работы, причем измерять его надо по публикациям в международных реферированных журналах, а не украинских «мурзилках». Другие критерии, которые могут свидетельствовать о качестве образования в университете, – это, например, уровень трудоустройства выпускников вуза и привлечение средств от бизнеса. Знаю, что многие университеты будут недовольны, но менять модель финансирования крайне необходимо. В том числе и для того, чтобы стимулировать новые модели поведения. Сейчас вузы стремятся набирать больше контрактников и требуют больше мест госзаказа, при этом у них нет никакого стимула заниматься научной работой.
На данный момент за кандидатуры на должность ректора голосует весь трудовой коллектив вуза, и у министерства нет рычагов влияние на процедуру. Мы прописывали это в законе в 2014 году специально, так как боялись, что вернется Табачник и будет продолжать продавать ректорские должности. Нужно признать, что эта модель неидеальна. Университеты – крайне консервативные институции, и их работники голосуют за тех, кто говорит, что все будет по-старому. В условиях, когда нужны радикальные изменения, это не подходит.
Мы предлагаем изменить модель выборов. Нужно созывать международный комитет с привлечением ученых, авторитетов мирового уровня. Это могут быть, в первую очередь, украинцы, которые разъехались по иностранным университетам. Их преимущество – отсутствие языкового барьера. Хотя это не должно быть критерием, так как ректор вуза, особенно исследовательского, должен говорить по-английски и быть готовым пройти собеседование на этом языке. Кандидаты сначала должны пройти отборочный комитет и уже потом за тех, кто прошел, голосует университет по нынешней процедуре. Мы не предлагаем забирать у работников вузов право избирать ректора, но критерии допуска к конкурсу тоже должны быть. Это крайне важно сделать, поскольку ректорами слишком часто становятся не те люди, которые будут вести университеты к переменам.
У нас пока нет реальных механизмов, чтобы решить проблему списывания и взяток в вузах. Но я абсолютно убеждена, что человек, который сплагиатил диссертацию, и человек, который берет взятки на экзаменах, – с большой долей вероятности один и тот же человек. И если мы изымем из университетов плагиаторов, то заодно вычистим и многих коррупционеров.
На уровне законодательства должен быть выписан четкий механизм выявления плагиата. Для этого текст диссертации нужно сравнивать с другими научными работами, поэтому нам нужна единая электронная база научных текстов. В июле 2016 года мы протянули через Кабмин постановление о создании репозитария академических текстов на украинском языке. Он все еще не работает, хотя мог бы упростить проверку научных работ. Я знаю, что псевдонаука и фальсификация результатов – тоже большие проблемы в украинской науке. Но поскольку с плагиатом проще бороться на техническом уровне, то давайте начнем хотя бы с этого, а потом будем двигаться дальше.