Проблема украинского образования вовсе не в коррупции или маленьких зарплатах преподавателей, а в том, что студенты не понимают – учеба может обеспечить им жизнь. В США обыкновенный студент в моем классе четко осознает, что если он получит хорошие оценки, то будет работать на Уолл-стрит с годовой зарплатой в $200 тыс., а если плохие, то в Макдональдсе за $50 тыс. Поэтому за оценки и знания учащиеся дерутся бешено и при этом сами борются с коррупцией.
Если студент платит до $20 тыс. за год обучения и при этом ему не дают практические и важные навыки, то его родители просто разорвут меня на части – потому что их огромные деньги тратятся зря. И если я буду плохо объяснять или несправедливо раздавать оценки и появятся подозрения в некой предвзятости, то у меня будут серьезные проблемы – речь ведь идет о будущем их детей. Я знаю случаи, когда из-за плохой оценки отец студента прилетал ругаться с другого конца страны на частном самолете.
Каждый раз в конце семестра у меня истерики на приемных часах – студенты плачут, что родители с такими оценками выгонят их из дому. В США очень жесткая система и если ошибиться, то можно серьезно «попасть». И исключений нет. Мой опыт показывает, что в Украине можно войти в обстоятельства, хорошего поддержать, умному помочь. А в мире такого нет.
В США студент сам выбирает свою структуру образования. К примеру, чтобы стать экономистом, ему нужно набрать 15 кредитов по математике и экономике. Как именно он их наберет – всем плевать. Но студенты сами заинтересованы хорошо учиться, поэтому они бегают за хорошими преподавателями. Те педагоги, которые хорошо учат, работают с перегруженными курсами, а к тем, кто плохо никто не ходит. Количество студентов отражается и на зарплатах педагогов. По сути, студенты как на базаре – выбирают курс получше и работы поменьше.
Главное отличие от украинской системы – в США студент не верит преподавателю. Учитель для него не авторитет. Каждый год на первых лекциях я должен зарабатывать авторитет заново. Здесь нет уважения к преподаванию, мне нужно завоевать их доверие тем, что я расскажу умные вещи и сделаю это понятно.
Ну и что, что я профессор? Был бы я умным – работал в Google или Amazon. А так я, видимо, неудачник и тружусь в университете – ну что я им могу рассказать? И то, что это не так, я могу доказать только своими лекциями. Студентов нужно учить, постоянно удивляя. Все они уже живут в соцсетях, у всех есть телефон и если им скучно, то они моментально уходят в Facebook. Ты должен и преподавать, и развлекать. А если не сможешь, то тебе потом так и скажут: плохо учил, мы ничего не узнали, за что мы платили деньги?
Недавно один студент обвинил меня, что я показываю слайды из какого-то нелицензированного учебника – штраф за это $500 тыс. Было серьезное разбирательство с юристами и ректоратом.
Недоверие к преподавателю порождает индивидуализм. Студенты постоянно подходят и советуются по поводу своего бизнеса. Половина моего курса уже занимаются своими стартапами. Они учатся и параллельно пытаются создать собственную компанию. В Украине я такой тяги не заметил.
У нас все хотят поучиться, хотят понять, но не умеют поспорить. Более того, у нас этот индивидуализм и собственное мнение вообще уничтожают – ну как же так, спорить с педагогом, студент должен проявлять уважение. Украинцы боятся быть индивидуалистами, не верят, что можно сделать свой стартап еще во время учебы или что можно обвинить преподавателя в интеллектуальной нечеткости, а за это ничего не будет.
В США даже если самый хамский и неприятный студент хорошо напишет экзамен, то я ему ничего не сделаю. И они это знают. Более того, я даже оценки сам не ставлю – экзамены проверяют специальные ассистенты.
Роль университета в экономике очень серьезная. Я работаю в Питтсбурге и это отличный пример. Здесь есть два больших вуза – Питтсбургский университет и Университет Карнеги-Меллон. Именно они, по сути, возродили город. Когда-то Питтсбург был очень богатым промышленным центром, где было множество и сталеваров, и банкиров. Здесь сходятся две большие реки – и на всех берегах были построены сталелитейные заводы.
Однако в 60-е годы Питтсбург превратился в еще один Детройт – все производство уехало в Китай. Преступность и безработица зашкаливали, люди страшно бедствовали. Представьте Донбасс после войны – так вот Питтсбург был приблизительно таким. Дырявые стены заброшенных заводов и все очень плохо.
Именно университеты позволили восстановить город. В Питтсбурге решили, что не будут покупать дорогостоящие технологии, чтобы что-то здесь построить – наоборот, будут готовить хороших специалистов, которые напишут хорошие диссертации, а потом создадут стартапы. Сейчас в городе нет ни одного сталелитейного завода. Когда я иду по набережной вдоль зданий, где раньше были фабрики, то вижу на них вывески: робо- одно, робо- другое. В них сидят студенты и строят квадрокоптеры, дроны и так далее.
Карнеги-Меллон славится своими инженерными специальностями. А вот Университет Питтсбурга очень известен своими медицинскими исследованиями. Сегодня они пытаются бороться с раком мозга. В этом вузе выработали технологию, при которой берут иммунные клетки из мозга, каким-то образом тренируют их, а потом возвращают обратно в организм, чтобы они боролись с болезнью. Технология пошла тестироваться в госпитали – и благодаря этому Питтсбург получает огромное финансирование от фармацевтических компаний. Так город возродился благодаря образованию.
Текст: Юрій Марченко