Многим родителям решение предоставить ребёнку больше свободы даётся с большим трудом. Иногда неосознанно они пытаются контролировать всю его жизнь и боятся отступить даже на шаг назад. Психолог и гештальт-терапевт Надежда Капорская в эфире «Радиошколы» объясняет, почему важно позволить ребёнку принимать свои решения и чему стоит поучиться у подростков.
Теорий на этот счёт существует множество, как и кризисов, которые ряд авторов описывают совершенно по-разному. Мы опираемся скорее на теорию социального развития Льва Выготского. Согласно ей, следующий этап развития наступает тогда, когда у ребёнка появляются новые социальные связи. У младенца это мама, она удовлетворяет все его потребности, и ему этого достаточно. Потом появляются другие взрослые: папа, бабушка, няня. У ребёнка становится всё больше связей. Он знает, что, например, мама — это еда, а папа — это играть.
Потом ребёнок идёт в детский сад или начинает общаться с другими детьми. Их становится всё больше вокруг него, а потребности растут и развиваются. В младшем подростковом возрасте наступает момент, когда ребенку нужно выстроить новые отношения со своими родителями. Он уже не просто часть семьи, а человек с отдельными связями, которые он, например, отгораживает от семьи: «У меня с вами одни отношения, а с другими — другие». Этот момент часто переживают тяжело и родители, и ребёнок.
Есть масса классификаций, которые говорят о том, когда нужно сознательно отделять себя от ребёнка. Например: «Ребёнок трёх лет должен уметь сам одеваться», или «Ребёнок пяти лет должен уметь сам собирать свои игрушки», или «Ребёнок семи лет должен спускаться один на лифте». Конечно, в каждой семье свои правила. Если у ребёнка есть бабушка, которая считает, что он непременно простудится, и всё время надевает на него шарф и шапку, он не учится определять, когда ему жарко, а когда холодно.
Если взрослый устанавливает какое-то правило, то ребёнок просто им руководствуется и никак не может развить собственную чувствительность: «Мне холодно; мне жарко; что мне надеть; сколько я хочу съесть».
Когда человек до семнадцати лет не может выбрать себе одежду, а потом его заставляют выбирать вуз, это довольно жутко
Такой ребёнок просто не умеет сам решать. Я сторонник идеи, что в вопросах, которые не касаются безопасности, у ребёнка должен быть выбор хотя бы из двух альтернатив.
С бытовой точки зрения кажется очевидным: если ты даёшь ребёнку право выбора, ты его тренируешь принимать решения самостоятельно. Сначала маленькие, потом большие. При этом многие родители считают, что ребёнок до определённого возраста не может этого делать, так как у него нет опыта. Например, в вопросе кружков: родители отдают ребёнка на музыку и на бокс, он ходит и туда, и туда. При этом его лишают права выбора, потому что «это нужно».
Но у ребёнка всегда есть то, что ему нравится больше, и то, что ему нравится меньше. Важно понимать, как в семье принимаются решения и как в ней обходятся с конфликтами. Есть дети, которые говорят «Я не пойду, и всё». Можно делать всё что угодно, но ребёнка нельзя будет переубедить. А есть дети, которым сложно возражать взрослым. Возможно, у них есть опыт, когда их голосу не придали должного значения. Этот ребёнок будет всю жизнь ходить в музыкальную школу и злиться на родителей за то, что они так с ним поступили.
Многие популярные исследования говорят, что если родители долго делают что-то против воли детей, то дети даже начинают болеть: ребёнок хандрит, перед той же музыкальной школой у него всё время что-то случается. Это явный признак, что нет другого способа сопротивляться. Ребёнок знает, что если у него будет температура, то он не пойдёт на занятие. Но если пойдёт, то температура всё равно будет. Если для того, чтобы что-то не делать, ребёнку надо будет заболеть, то он заболеет. Не потому, что он сам это придумал, а потому, что ему плохо, страшно, противно, обидно, не хочется.
Есть классические истории — например, «Все в нашей семье учились в МГУ, поэтому ты тоже должен». В этом выражается ужас и волнение родителей, потому что ребёнок — это их продолжение, он должен быть таким же, как и они. Но он чувствует себя в этот момент кем-то другим и пытается объяснить это родителям.
Если ребёнок делает то, что ему говорят, есть риск, что это выльется в зависимое поведение, депрессивное состояние, коммуникативные сложности
Ребёнок согласился, сделал не свой выбор и теперь слушается всех подряд. Или, наоборот, так ярко протестовал, что порвал отношения с семьёй, но лишился поддержки, заботы, старших родных людей.
Я всегда за какие-то серединные, договоренные решения. Недавно молодой человек на консультации сказал мне: «Я понял, что родители не хотят, чтобы я обязательно был успешным профессионалом, окончив этот крутой вуз. Родители хотят, чтобы у меня была престижная университетская база. Они не будут против, если я захочу делать что-то другое». Оказывается, требование поступить в престижный вуз — не «ты должен посвятить этому всю жизнь», а «у тебя будет база». Это своего рода договор между родителями и ребёнком.
Когда речь идёт о маленьких детях, обычно их желания не учитываются, потому что пока ребёнок меньше и слабее, с ним можно сделать всё что угодно. «А что тут такого? Это же ребёнок!» — говорим мы. Потом ребёнок вырастает, и если он что-то делает не так, то родители воспринимают это как неуважение.
Люди часто ставят знак равенства между «он меня уважает» и «он меня слушается». Но эти не одно и то же. Конечно, родителю удобнее, когда ребёнок слушается, но одно дело — ситуация безопасности, а другое дело — выбора, с которым ребёнок сам уже в состоянии справиться. Если он будет бежать под машину, схватить его — обычное действие, но когда он делает что-то не связанное с угрозой его жизни, то это его эксперимент.
Если ребёнок достаёт из шкафа муку и начинает раскидывать её по кухне, конечно, маме это неудобно, потом придётся убирать. Можно объяснить в этот момент ребёнку, что вместо того, чтобы читать ему сказки, теперь нужно подметать кухню. Но взрослому всегда быстрее и легче сделать всё самому. Хотя это неправильно: если ребёнок раскидывает, а мама убирает, значит, он ей управляет. Многие родители не готовы выстраивать границы в младшем возрасте, оправдывая это тем, что «они же дети».
Но в семье важно иметь понятные правила — например, любой человек, который поел, ставит посуду в раковину вне зависимости от того, маленький он или большой. К сожалению, часто от детей можно услышать фразу: «Почему я должен что-то делать по дому? Я же ещё ребёнок, а вы родители, вы должны всё делать по дому». Но ребёнок же тоже тут живёт, и он отдельная личность, от которой немало беспорядка.
В последние годы сформировался новый тип — городские родители. Они постоянно держат такую дистанцию, что, даже если ребёнок отойдёт, его можно будет, если что, поймать и убежать. У этого феномена есть экономические и социальные предпосылки.
Когда я была подростком, моим родителям было важно, чтобы меня можно было накормить, остальное — вторично. Сейчас у родителей намного больше запросов. Ребёнок оказывается более ограниченным в ситуациях, когда ему надо выбирать, ведь родители всё за него уже решили, будь то музыкальная школа, изучение нового языка или занятия спортом. Для ребёнка это значит, что без структуры, поддерживающей его, он оказывается беспомощным.
Ещё один важный фактор — тревога. Если в нашем детстве кто-то кому-то мог выбить глаз, залезть на стройку, то сейчас опасности уже другие. Среда становится более агрессивной, возрастает уровень напряжения. Увеличилось количество машин, они стали быстрее; расстояния стали длиннее, перемещения — дольше.
Влияет сильное экономическое расслоение. Кто-то может обеспечить своему ребёнку буквально всё: лучшая школа, дополнительные занятия.
Есть родители, которые не могут дать своему ребёнку ничего, кроме образования в ближайшей школе. Они заняты банальным выживанием
Но родителям всегда хочется, чтобы ребёнок смог выжить и продолжить род, когда он останется один. Поэтому нужно впихнуть в него как можно больше информации.
Сейчас родители открывают родительский чат и видят кучу новостей, включая абсолютно ненужные: надо сдать деньги, Вася кого-то ударил, а в районе вообще то ли ходит, то ли не ходит маньяк, который следит за маленькими девочками. Взрослые начинают всё это воспринимать на свой счёт и на счёт ребёнка. Поскольку информации из самых разных источников очень много, у нас как будто сбиваются фильтры.
Поток информации настолько увеличился, что мозг людей, выросших без этого компьютерно-информационного поля, не справляется с её обработкой. А мы живём в мире, где происходит потоковое воспроизведение всего, и нам действительно труднее. У подростков уже зашита критическая максима в восприятии всего, что льётся на них из их смартфонов. Если школьник ищет в интернете что-то для реферата, у него в уголке экрана открыто окошко, в котором он смотрит кино. Эти процессы для подростков параллельны, а мы намного хуже умеем их совмещать. Они же легко распределяют внимание между несколькими фонами.
Мы воспринимаем смартфон как инструмент. Поскольку в подростковом возрасте он используется для общения со сверстниками, родители правда оказываются ни при чём. Раньше они могли хоть немного контролировать общение ребёнка, сейчас же ты можешь смотреть профиль своего ребёнка, не подозревая, что у него есть ещё три закрытых инстаграма. В этом смысле контроль — иллюзия. Если ребёнок захочет скрыть что-то в интернете, он это сделает.
Когда мы работали с детскими книжками, многие родители спрашивали: «Как сделать так, чтобы ребёнку понравилось читать?» Тогда одна моя мудрая коллега спросила: «А ребёнок когда-нибудь видел, как вы читаете?» Сейчас все мы, включая родителей, слишком много времени проводим в гаджетах.
Если в семье нет привычки совместной деятельности, за ужином все сидят в телефонах, то чего мы можем хотеть от подростка? Правила должны быть для всех одни
Далеко не все дети залипают в гаджеты так, что их невозможно оттуда вытащить. В ситуации, когда родители жалуются на то, что ребёнок слишком много времени проводит в телефоне, им стоит обратить внимание на то, сколько они сами проводят времени в интернете. На то, есть ли у всех членов семьи какие-то общие привычки, связывающие их, или каждый сам по себе.
Когда мы были подростками, у нас было много способов, как себя занять, а сейчас у каждого в кармане есть устройство, которое обеспечит ему любое развлечение. Им не нужно развивать коммуникацию, с кем-то дружить, что-то уметь: есть инструмент, уже умеющий всё это. С одной стороны, хорошо, что смартфон даёт массу возможностей, но с другой — зачем мне делать что-то ещё, если все мои потребности уже удовлетворены? У современных подростков нет толчка, позволившего бы им выйти куда-то, что-то сделать.
Раньше в большом почёте были ребята, которые занимались спортом, играли на гитаре, зарабатывали. Сейчас много внимания уделяют тому, кто во что одет, оценивают самовыражение: творчество, рисунки, стихи. Сегодняшний подросток — это персонаж, привлекающий к себе внимание, томный, тонкий, нервный герой.
Пугает то, что, несмотря на повышение чувствительности и тонкости, подростки находятся в мире, где много агрессии. Её проявление перестало быть для нас чем-то выходящим за рамки. Этот фактор очень важен во всех историях с травлей и буллингом, потому что дети теряют ощущение границ. Если раньше подростки в ситуации физического конфликта говорили: «Я ударил его за дело», «Он первый начал», то сейчас они говорят: «Мы просто играли». Это очень большие риски.
Но при этом мы видим намного больше, чем в моей молодости, историй, когда подросток замыкается, даёт депрессивную симптоматику, слушает очень мрачную музыку, наносит себе порезы, общается в группах на тему смерти. Раньше вся замкнутость была направлена наружу и мы это видели, а сейчас подросток склонен прятаться, закрываться.
В современном мире это разумная история — просить своего ребёнка сообщать о его местоположении, тем более в таком большом городе, как Москва. Но вопрос в том, сколько в моих действиях заботы о безопасности ребёнка, а сколько паранойи? Бывает невозможно разделить эти понятия.
Многое здесь зависит от того, видит ли родитель, что подросток в состоянии какие-то вещи отрегулировать сам. У ребёнка должен быть ощущаемый уровень взрослости, когда он понимает, что чувствует. Если же ему каждые пятнадцать минут звонит мама, он даже не посмотрит по сторонам.
У детей всегда должно быть время и место, куда родители не вмешиваются. Это и есть показатель того, что с ними всё будет нормально. Ведь когда есть собственное пространство, можно оглядываться по сторонам.
Фото: Shutterstock