Оригинал: Brett & Kate McK…
В прошлой статье серии, посвящённой причинам и следствиям современного тренда, развивающегося в сторону чрезмерной родительской опеки, мы исследовали правдивость главной причины, по которой родители всё сильнее опекают детей и отказываются от метода «свободных прогулок», по которому росли они сами: что сегодняшний мир стал опаснее, чем был ранее.
Мы показали, что риск стать жертвой несчастного случая или преступления для ребёнка не только был очень мал несколько десятилетий назад, но и снизился с тех времён. Мы также обсудили, что небольшой существующий риск практически невозможно исключить, независимо от того, как сильно мы пытаемся это сделать. Присущая миру случайность приводит к тому, что некоторые трагедии человек не может контролировать.
Тем не менее, пока такой риск остаётся, неважно, насколько он мал или неподконтролен, многие родители пытаются сделать всё, что от них зависит, чтобы исключить и его. Они рассчитывают, что их попытки как-то уменьшат шансы на возникновение этого риска, или, что более реально, просто успокаивают себя тем, что они сделали для безопасности ребёнка всё, что могли.
Это можно было бы считать разумным подходом к воспитанию ребёнка, если бы такая чрезмерная бдительность не приводила бы к своим собственным рискам и недостаткам. Но, к сожалению, у этой бдительности есть недостатки.
При управлении рисками часто забывают, что когда вы контролируете один тип риска, на его месте иногда появляется другой. Пытаясь предотвратить какие-то риски в жизни детей – связанные не только с травмами и смертью, но и с недостаточно развитым потенциалом и талантом – мы подвергаем их другим рискам.
Такие риски приводят к менее интуитивно понятным последствиям, поскольку их опасность развивается медленно, в течение долгого времени. И всё же, физические, умственные и эмоциональные последствия могут оказаться весьма реальными и губительными.
У современных детей на неделе осталось на девять часов меньше свободного времени, чем у детей тридцать лет назад. Их время отъедают внешкольные занятия – спорт, уроки музыки, внеклассное обучение, и т.п. Когда дети не участвуют в подготовленных для них занятиях, они обычно проводят время с родителями, не желающими, чтобы дети играли сами по себе. Большая часть дня и ночи ребёнка проходит под надзором взрослых – родителей, учителей, тренеров – говорящих им, что, когда и как нужно делать.
Без опыта неструктурированного времяпрепровождения и игр, вдали от всевидящего ока взрослых, дети не могут научиться самостоятельно развлекаться, ставить себе цели и решать, как провести своё время. Помните, когда у вас был свободный день, и вы решали, хотите ли вы прокатиться на велике к ближайшей школе, полазать по стройке или организовать цирк во дворе? У скольких современных детей есть такой опыт, когда они стали инициатором своих действий и выполняли задуманное?
Неудивительно, что одна из крупнейших проблем для современных взрослых людей – целеполагание. Когда они заканчивают колледж и чётко прописанные структуры их детства и юности исчезают у них из-под ног, они чувствуют, что лишились опоры и ждут, когда кто-нибудь укажет им путь и скажет, что делать дальше.
Если детям не разрешать самим управлять своим временем, как они смогут во взрослой жизни управлять взаимоотношениями, хобби и карьерой?
У меня хорошие дети. Они умные, хорошо себя ведут, и с ними весело. Но я не сказал бы, что у них очень хорошее воображение. Они не увлекаются играми в своих воображаемых мирах, в которых я участвовал, будучи ребёнком. Они вообще кажутся слишком серьёзными и буквальными для детей 3 и 6 лет.
Возможно, это пагубное влияние гаджетов (моя вина), и того, что мы так активно участвовали в их жизни и постоянно всё контролировали. У них не было возможности оторваться от мира взрослых и войти в фантастический мир детей. Возможно, это ещё один неумышленный результат отсутствия свободного времени – у структурированных занятий всё предопределено, на всё есть инструкции, и им практически не нужен творческий подход, присутствующий в более открытых играх.
А у современных детей структурирована не только их повседневная жизнь, но и их игрушки. Если предоставить детей самим себе, они выдумают бесчисленные варианты применения лежащим без дела вещам, и придумают собственные правила функционирования мира: палка станет мечом, комки грязи – гранатами, пол – лавой.
А у современных игрушек есть предопределённый и очень чёткий смысл. Такое ощущение, что изготовители игрушек считают, что игрушка не может просто развлекать. Они постоянно прикрепляют к игрушкам некие обучающие свойства. Но игрушки, предназначенные для «подстёгивания развития мозга», ограничены в использовании. С тележкой можно играть бесконечным количеством способов. С гаджетом, выдающим номера по нажатию кнопки, можно только нажимать кнопки и получать номера. Такие структурированные игрушки могут развивать один аспект когнитивных возможностей, но совершенно не оставляют места воображению.
В результате упора на структурированные и обучающие игры появилось поколение таких детей, как мои: они могут быть умными, но только в ограниченных пределах. В исследовании "Кризис творчества" Кьюнь Хи Ким [Kyung Hee Kim] отмечает, что хотя за последние лет двадцать показатели интеллекта и оценки по тестам SAT постоянно растут, результаты творческих тестов падают, и:
За последние 20 лет дети стали менее эмоционально выразительными, менее энергичными, менее общительными и вербально выразительными, менее смешливыми, используют меньше воображения и нестандартных решений, менее активными и страстными, менее восприимчивыми, они с меньшей вероятностью сумеют объединить две на первый взгляд не связанные вещи или посмотреть на что-либо с другой точки зрения.
Самый серьёзный провал наблюдается в тестах на «усложнение», проверяющих людей на способность взять существующую идею, обдумать её и построить на её основе нечто новое.
Эта возможность развивается не от созерцания чего-либо на экране и ощущения X=X, но от исследования открытого окружения, в котором X может оказаться равным Y, Z или D. Когда шишка превращается в телефон; камень в окаменелость; дупло – в убежище.
Джейн Кларк, профессор кинезиологии, называет сегодняшних детей «закрытыми в контейнере». Младенцев и детей пристёгивают к автомобильным сиденьям, к высоким стульям для кормления, засовывают в детские сиденья для просмотра телевизора и пристёгивают к коляскам для прогулок.
Некоторые из этих действий необходимы с точки зрения безопасности, но они заставляют детей быть малоподвижными. Согласно одному из исследований, средний 3-летний ребёнок активен всего по 20 минут в день!
Растут дети, растёт и контейнер – но не сильно. Родители, предпочитающие безопасное окружение дома рискованному миру снаружи держат детей под «домашним арестом». Одно исследование показало, что менее трети американских детей ежедневно играют вне дома. Другое выяснило, что каждый второй ребёнок в мире играет на улице меньше часа в день – это меньше, чем проводят на воздухе заключённые в тюрьмах повышенной безопасности.
И хотя довольными остаются и домашние заключённые и их тюремщики – дети сидят со своими гаджетами, а родители точно знают, где их отпрыски – чем больше времени дети проводят в четырёх стенах, тем меньше они двигаются.
Я сам могу засвидетельствовать, что чем больше мои дети проводят дома, тем больше они сидят на месте, раскладываются по мягкой мебели в разных позах и ноют о том, что им скучно. Но стоит вывести их на улицу, и, кажется, что солнце мгновенно заряжает их солнечные батареи, и они оживают и становятся активными.
Увеличение количества детей, заключённых в контейнеры, будь это ремни безопасности или стены домов, совершенно предсказуемо совпадает с увеличением количества случаев ожирения среди детей – с 1970-х годов оно утроилось.
Родители часто думают, что этому тренду можно противостоять, и получают одновременно надзор и физическую активность, загоняя детей в спортивные секции. Но, как это ни иронично, популярность организованного спорта растёт одновременно с объёмом талий детей. Немного занятий футболом никак не излечивает детского ожирения.
Возможно потому, что организованные спортивные занятия могут оказаться удивительно малоподвижным времяпрепровождением. Дети очень часто стоят в нерешительности, после чего немного двигаются, а потом заедают занятия снэками и газировкой. Дети же, играющие сами по себе, в самостоятельно придуманные игры, двигаются больше. Мой сын Гас гораздо больше двигается, даже если просто кидает кольца, чем если участвует в тибольной практике.
Родители часто считают, что дети настолько полны энергии, что сами разберутся со своей физической формой – однако это работает только после удаления искусственных и ненужных барьеров, когда дети предоставлены самим себе, и передвигаются свободно. Лежащие без дела батарейки ржавеют.
Удерживая детей от предполагаемой встречи со страшилками внешнего мира, родители привязывают их к лишнему весу, безмолвному «убийце» внутри дома. Этот лишний вес дети переносят во взрослую жизнь, и из-за него та самая жизнь, которую так активно папа с мамой пытались сохранить, может существенно укоротиться.
Малая подвижность грозит детям не только ожирением, но и ограничением развития их физических способностей. Мы редко задумываемся об этом, но все движения – бег, прыжки, лазание, бросание предметов, балансирование – это навыки. И для их освоения требуется практика.
Исследования показывают, что чем более активен ребёнок, тем сильнее улучшаются его моторные навыки, и игры на открытом воздухе играют важную роль в стимуляции этого процесса. К примеру, в Норвегии и Швеции исследования показали, что дети, ежедневно играющие в естественном окружении – на неровной поверхности, среди камней и деревьев – лучше сохраняют равновесие, они более ловкие и мобильные, чем те, кто играет на более безопасных, плоских и структурированных площадках. Чем более сложен и непредсказуем игровой контекст, тем больше он усиливает физические способности. Чем больше риск, тем больше награда.
К несчастью, площадки для игр и упражнений стали слишком ровными, или вообще исчезли. 40% школ отказались от перемен не только в пользу увеличения времени на обучение, но и из соображений безопасности. Из классов физкультуры исчезли канаты и игры в вышибалу. Риск получить травму слишком велик. А риск не развить физические способности не считается, хотя он и связан с риском ожирения.
Исследования показывают, что взаимосвязь между развитием моторных навыков и ожирением может сформировать положительную или отрицательную обратную связь. Дети с хорошими моторными навыками оказываются более активными, и чем они активнее, тем лучше их моторные навыки, что ещё больше стимулирует активность. С другой стороны, дети с плохими моторными навыками менее активны, что ещё больше атрофирует их моторику, что ещё меньше побуждает их заняться физической активностью и приближает их к риску ожирения.
Этот пункт развивает предыдущий, но его важно отметить отдельно. Кроме физических навыков владения всем телом, детям необходимо научиться работать руками. И, как в случае с физическими способностями, моторика рук развивается через опыт – через работу с инструментами и объектами.
Сегодня многого можно достичь, просто водя пальцем по экрану, но ребёнку всё равно требуются навыки работы руками, включая кисти рук и запястья – включая и «опасные» навыки. Каждый ребёнок, вырастая, должен уметь обращаться с кухонным и карманным ножами, использовать спички, молоток, поддерживать огонь, и т.п.
При обучении таким вещам всегда остаётся риск обжечься или удариться. Но если им не научиться, то ребёнок вырастет, не веря в свою способность изменить мир, работать с необработанными материалами, чинить поломанное, владеть базовыми навыками.
Поскольку сегодня дети находятся под постоянным присмотром, то при возникновении проблемы у них всегда есть взрослый, у которого можно спросить совета. А в редких случаях, когда ребёнок остаётся один, он всегда на связи с родителями при помощи мобильных телефонов. Ленор Шкенази пишет в своей статье "Свободно гуляющие дети", что даже во время взросления эта динамика никуда не девается и «оставляет взаимоотношения ребёнок-родитель на том же уровне, когда дети были маленькими и за ними требовался постоянный присмотр»:
Я до сих пор помню, как мой старший сын Морри, которому тогда уже было десять лет, позвонил мне вскоре после того, как я ушла на работу, с вопросом «можно ли ему съесть на завтрак банановый хлеб». «Конечно!» – сказала я. А должна была сказать: «Ещё бы! Ешь всё, что хочешь! Меня там нет. Но если я по возвращению домой найду остатки водочного смузи в блендере, я пойму, что за тобой требуется присмотр. А так ты и сам знаешь, как готовить завтрак, и ты достаточно взрослый для того, чтобы решить, что ты будешь есть».
Современное детство напоминает игру в «Кто хочет стать миллионером» с неограниченным количеством несгораемых сумм. Для шоу постоянное накопление денег было бы плюсом, а для воспитания уверенности в своих силах у ребёнка – это минус.
Если дети передают процесс принятия решений взрослым и другим авторитетам, им сложно будет учиться думать за себя. Когда они будут принимать решения, они всегда будут сомневаться в них и в себе – вплоть до состояния "выученной беспомощности", когда они не будут чувствовать, что контролируют свою жизнь.
Конечно, детям нужны ограничения и руководство, но им нужна и возможность создавать собственные гипотезы, экспериментировать с решениями, оценивать последствия своего поведения. После этого они подправляют первоначальную гипотезу, возможно, снова не справляются, и формируют следующую. Некоторые уроки нужно выучивать на примерах, советуясь со взрослыми, а до других необходимо доходить методом проб и ошибок. Как говорил Джеймс Рассел Лоуэлл, «Один шип опыта стоит целого леса предупреждений».
Время от времени укалываться о шип – это нормально. Из этих капелек крови и вырастает устойчивая уверенность в себе.
Родители следят за детьми так пристально и так охотно раздают советы, поскольку они хотят оградить своих детей от боли и ошибок. Они могут волноваться, что страшный или болезненный опыт заставит детей бояться будущих рисков. Конечно, слишком травматический опыт может навредить ребёнку до конца жизни, но неудачи на это не способны, и большинство из них имеет как раз обратный эффект.
Исследование Элен Сэндсетер показывает, что «травматические падения с высоты детей от 5 до 9 лет связаны с отсутствием страха высоты в 18 лет», и что «количество разлук до 9 лет обратно пропорционально частоте симптомов боязни разлуки в 18 лет». Из собранных данных Сэндсетер заключает, что «пугающий» опыт не делает детей более беспокойными, наоборот, он тренирует и успокаивает детей, они привыкают к риску и ошибкам, получая «антифобные прививки».
Даже если у риска есть отрицательный результат, последствия этого оказываются не такими уж плохими. Когда ребёнок падает с велосипеда и царапает коленку, он узнаёт, что это больно – но ненадолго. Время лечит все раны, а некоторым ранам и не требуется много времени. В результате он снова взбирается на велосипед, зная, что оцарапанные коленки – не такая уж беда, и бояться их не стоит. Он получает прививку против будущих тревог в этой области и становится более выносливым.
В отсутствие таких знаний, полученных на собственном опыте – и речь не только о физическом опыте, но и о финансовом, академическом, эмоциональном, социальном – страхи могут начать неконтролируемо расти в воображении, и превратиться в парализующие фобии. Без знакомства с небольшими шишками, порезами и неудачами, связанными с рисками, дети не привыкают к ним и не учат механизмы рациональной оценки и управления риском. Они теряют возможность различать опасность и нечто незнакомое. Они не могут понять, насколько велик потенциал их выносливости.
В результате мы получаем избегающих риска невротических взрослых, сжимающихся от перспективы браться за задачу, в успешном выполнении которой они не уверены, и совершенно опускающих руки при неудаче. Как пишет Сэндсетер, «наш страх того, что дети пострадают от безобидных травм может вылиться в боящихся детей с высоким уровнем психических патологий». И действительно, количество психических расстройств, от депрессий до беспокойств, растёт среди молодых людей – возможно, именно из-за этого.
Вред от попыток избежать риска для детей наносится не только детям, но и самим родителям (и даже сообществам в целом).
Множество исследований близнецов показывает, что генетика играет большую роль в формировании человека, чем окружение; природа преобладает над воспитанием. Близнецы, росшие в очень разных семьях, обычно оказываются очень похожими, а братья и сёстры, выращенные в одном и том же доме, обычно оказываются очень разными. Родители не формируют детей с нуля из бесформенного куска пластилина. Личности и таланты детей по большей части оказываются врождёнными, а задача родителей заключается в обеспечении безопасного и наполненного заботой окружения для проращивания этих семян, а также для прополки сорняков и для добавления удобрений. Родители могут помочь сгладить острые углы, но дети вырастут такими, какими вырастут.
И хотя родители могут от силы отвечать за половину того, каким вырастет их ребёнок, они растят его так, будто отвечают за всё. Родители проводят с детьми больше времени, чем матери и отцы проводили с ними пятьдесят лет назад, считая, что если они не будут уделять детям всё время, те вырастут не такими умными и приспособленными, или что с ними случится что-то ужасное.
Поддерживать это состояние постоянной бдительности, жить в постоянном беспокойстве, жертвовать дружескими отношениями и хобби, чтобы всё время отдавать выращиванию детей превращает родительский труд в напряжённую, высасывающую энергию мясорубку. Неудивительно, что большинству родителей кажется, что они не потянут больше, чем одного или двух детей, или, что они решают вообще не заводить детей. Семейная жизнь больше не прельщает людей, так как кажется, что она подразумевает круглосуточную привязанность к детям.
Но это не всегда было так. Пятьдесят лет назад у родителей было больше детей и больше времени на себя. Взрослые занимались своими делами, а дети – своими.
И обе стороны были более счастливы.
Когда я рос, я бегал вместе со стаей соседских детей. И хотят все родители мальчиков следили за ними достаточно мало (мы были предоставлены сами себе до тех пор, пока не зажигались фонари), они всё же следили за нами коллективно. И они не боялись коллективно призывать нас к дисциплине! Если один из нас делал что-то плохое, мои родители рассчитывали, что родители других детей ему это объяснят.
Сегодня родители редко знакомятся со своими соседями, не говоря уже о том, чтобы поручать им воспитание своих детей, и с подозрением относятся ко всем остальным членам сообщества.
При таком отношении, согласно которому все люди, даже безобидный старичок, живущий за углом, расцениваются как потенциальные растлители и серийные убийцы, закодировано в предписании «никогда не разговаривай с незнакомцами». Как говорит Шкенази, этот урок сводится к «Никогда никому не доверяй, ни при каких обстоятельствах!». В следующий раз мы поговорим о более полезном способе, рекомендуемом ею для общения детей с незнакомцами.
И хотя закрепление в ребёнке идеи о том, что все взрослые, не одобренные их родителями, представляют для них потенциальную угрозу, может избавить их от хищника, это же может удержать их от общения с взрослыми, способными в случае чего спасти их от хищника.
Если ребёнка вдруг растлевает какой-то известный ему человек (что в 90 раз более вероятно, чем растление незнакомцем), и сосед увидит, что происходит нечто странное и спросит, не нужна ли ребёнку помощь, ребёнок может ничего не сказать ему; ведь его научили, что знакомый ей извращенец безопаснее, чем доброжелательный незнакомец.
С другой стороны, когда каждый косо смотрит на остальных, желание помочь друг другу у соседей начинает пропадать. Они беспокоятся, что за разговоры с ребёнком на них будут смотреть, как на хищников. Изучая такой страх в обществе, Тим Гилл предложил реальный пример трагедии, которая может произойти из-за этого:
Двухлетняя девочка Абигейл Рэе незаметно сбежала от няньки. Вскоре её нашли утонувшей в близлежащем пруду. Во время опроса выяснилось, что один мужчина, бывший неподалёку, заметил девочку, гуляющую в одиночку, но ничего не предпринял. Он сказал опрашивавшему его человеку: «Одна из причин, по которой я не вернулся, состоит в том, что кто-нибудь мог увидеть меня и решить, что я пытаюсь её похитить».
Дети боятся своих взрослых соседей. Взрослые бояться показаться преступниками, если будут следить за детьми. В результате сообщества разъедены недоверием, и гражданские узы ослаблены подозрениями.
Описанные выше риски показывают, что при попытках устранить какие-то риски детства появляются другие: риск задавить в ребёнке инициативу, возможность самостоятельно действовать и полагаться на себя; риск атрофировать возможности ребёнка развивать способности, творчество и навыки критического мышления; даже риск не дать ребёнку стать хорошей личностью. Ведь формирование сильного морального компаса зависит от умения мыслить независимо, смотреть в лицо страху и отважно действовать.
Если относиться к детям, будто они, по словам Гила, «некомпетентны, хрупки, неспособны справиться с многообразием мира, не могут научиться самостоятельно о себе заботиться», они неизбежно скатываются именно к таким ожидаемым характеристикам.
Что ещё плохо, так это что попытка избежать рисков для детей влияет не только на детей, но и на самих родителей и на всё общество в целом. Экономист Тайлер Коуэн отметил, что осторожная молодёжь меньше двигается, начинает меньше собственных предприятий, и американская культура становится менее динамичной и инновационной. Он считает, что мы наблюдаем появление «обходительного класса», который в поисках комфорта вместо конфликтов и риска, препятствует изменениям, необходимым для улучшения и прогресса общества.
Решение проблем с современным трендом чрезмерной опеки над детьми не предполагает перехода к другой крайности – не нужно оставлять детей голыми в лесу на воспитание волкам. Родители вполне могут удержать шансы детей пострадать на текущем, очень низком уровне, и одновременно позволить им подвергать себя рискам, формирующим характер и выносливость. Более того, это можно делать таким способом, который сделает их жизнь более безопасной.
И в следующий раз мы обратимся к этому сбалансированному подходу, при котором ваши дети подвергаются здоровой доле риска, а мы учим их, как управляться с ним по-взрослому.