О том, почему высшее образование должно стоить больше и каких вузовских преподавателей нужно в первую очередь мотивировать ростом зарплаты, рассказывает Егор Стадный, заместитель министра образования и науки Украины
В ближайшие пять лет высшее образование ждут радикальные изменения. Частично законодательная база для этого уже есть: в конце 2019-го Верховная Рада приняла закон об усовершенствовании образовательной деятельности вузов. Этот документ решает многие проблемы, среди которых введение обязательной аккредитации учебных программ, новый тип контрактов с ректорами и ответственность студентов за плагиат.
24 декабря прошлого года на Форуме высшего образования МОН представило концепцию реформы финансирования и управления вузами — там уверены, что именно с этого нужно начать изменения в отрасли. На форуме министр Анна Новосад отметила: "Качество высшего образования не отвечает ожиданиям как работодателей, так и самих студентов. Наша цель — за пять лет изменить ситуацию и улучшить навыки выпускников вузов. Первым шагом к этому станет реформа финансирования и управления университетами".
Сейчас госфинансирование вузов зависит от количества студентов-бюджетников. Плата за обучение по контракту часто ниже себестоимости услуг и, соответственно, реальных расходов университетов, разницу вузы покрывают за счёт бюджетного финансирования. В последние годы сложилась практика, когда из-за демографического спада всё меньше студентов, вузы конкурируют за абитуриентов и демпингуют. Удерживая низкие цены на обучение, часто они не отчисляют даже самых отсталых студентов, только бы не уменьшилось финансирование от государства.
Новая система предполагает, что количество студентов перестанет быть решающим критерием выделения денег. Министерство вводит более важные показатели, среди которых масштаб вуза, количество трудоустроенных выпускников, объём привлечённых средств от научных грантов и научных проектов с бизнесом, позиции в международных рейтингах. Перемены коснутся и студентов: с этого года министерство планирует ввести индикативную себестоимость, то есть минимальную цену контракта на трети специальностей. В 2020 году она составит 60% от госфинансирования на одного студента-бюджетника и в дальнейшем будет повышаться до себестоимости обучения.
Насколько государственное финансирование обучения одного студента выше цены контракта?
— Иногда контрактники платят в три раза меньше, чем государство выделяет на одного бюджетника. Эта ситуация — результат многолетнего демпинга университетов, хоть и не всех. Вузы около 30 лет функционировали в системе "набирай как можно больше студентов, держи их в течение всего времени обучения, выпускай — и будет тебе госфинансирование". Из-за этого создался порочный круг. Система хорошо работала, когда были огромные выпуски школ и наборы студентов. Золотая эра — 2005–2007 годы. Когда же наборы стали вдвое меньше, кризис проявился во всей красе.
У украинцев отсутствует привычка тратить деньги на образование. У этого есть объективные причины: доходы у нас маленькие, львиная их доля идёт на выживание. Но украинцы в целом любят купить что-то дешёвое, а потом удивляются, что эта вещь некачественная и сломалась. Мой любимый пример: даже если в семье трудности, мы всё равно можем купить "евробляху" за $4 тыс. Но почему-то не тратим их на четырёхлетний бакалаврат своего ребёнка. Между тем образование принесёт гораздо больше дивидендов, чем "евробляха", которая накроется медным тазом через год.
Итак, университеты демпинговали, государство их в этом поддерживало. Низкие цены на контракт удерживали, поскольку боялись, что абитуриенты и их родители испугаются и поедут учиться куда-то ещё. Есть и другая правда: образовательные программы в некоторых вузах низкого качества. Университеты осознают это и просят небольшие деньги за контракт. Тёмная сторона медали в том, что в некоторых университетах при дешёвом контракте за взятки на сессиях можно решить все вопросы. Это как раз подтверждает то, что у населения деньги есть, оно может заплатить. Ведь если приплюсовать "серые" деньги на взятки к сумме контракта, выйдет нормальная стоимость обучения.
Есть и другой довод: если мы посчитаем, сколько сейчас платят репетиторам за час обучения и сколько — за час обучения по контракту, то получится, что репетиторам люди платят в разы больше, чем университетам. Нужно разрубить этот гордиев узел.
"Среди ректоров есть огромное количество классных управленцев. Если мы развяжем им руки, увидим, как динамично они могут развивать свои институции"
Всем ли студентам повысят цены на контракт?
— Мы устанавливаем регулированную сумму контракта только на тех специальностях, где учится больше всего контрактников. Мы не будем этого делать на математике, химии, инженерных, педагогических специальностях, на большинстве других. Если на прикладной математике в группе студентов появляются пятеро контрактников, они не создают давления на бюджет вуза, а вот на менеджменте, где контрактников в пять раз больше, чем бюджетников, они создают ощутимое давление, вуз значительно дотируется, это бьёт по бюджету университета. Мы покончим с дотированием, выведем цену за контракт на себестоимость через два-четыре года. А ещё хотим, чтобы население избавилось от ошибочной мысли, что образование может быть дешевле, чем "евробляха", и что хорошее образование даёт меньше прибыли, чем подержанная иномарка.
Снизится ли госфинансирование высшего образования после повышения цен на контракт?
— Нет, мы этого не планируем. Дотирование контрактников за счёт бюджетных денег пропорционально снизится, но в целом объём финансирования увеличится. Контрактников станет меньше, соответственно будет больше денег в бюджете университета. Дальше начнётся перетекание на специальности, где контрактников нет, тогда исчезнет представление, что математика и инженерия непопулярны, а вот менеджмент, право и филология востребованны. В перспективе трёх-четырёх лет поведение и отношение родителей и детей изменится: родители будут гораздо больше обращать внимание, на что они отдают деньги, студенты станут более ответственными. Также мы считаем, что это ударит по взяткам в вузах. Сейчас это общественный договор, точно так, как с врачами: у преподавателей невысокая зарплата, и этим оправдывают взятки на сессии.
Что станет с теми студентами, которые уже учатся? Они тоже будут платить больше?
— Нет, регулируемая цена будет действовать только для новых наборов. Мы не можем изменить правила по ходу игры. У тех, кто учится на втором и далее курсах, цена может повышаться в размере годовой инфляции, это старое правило, зашитое у них в контрактах.
Одна из самых дебатируемых норм закона — отмена дипломов государственного образца. Как в новых условиях гарантировать аутентичность диплома?— Это легко: действует система электронной проверки дипломов. Каждый может зайти на сайт министерского госпредприятия "Инфоресурс", которое ведёт единую базу по вопросам образования. В меню можно ввести номер диплома и в один клик получить о нём информацию. Можно даже получить выписку о том, что этот диплом настоящий, с электронной цифровой подписью представителя министерства. Всё это придёт вам на электронную почту. Если студент получил филькину грамоту, её просто не окажется в базе.
С 1 января этого года система госфинансирования вузов изменилась. Как именно?
— Если раньше госфинансирование зависело от количества студентов, то теперь мы будем финансировать результаты, которых достигает университет. Вплоть до 2023-го вес такого показателя, как количество студентов, будет становиться всё меньше. Начнём с того, что в 2020-м его роль в финансировании вузов снизится на 10–15%, то есть объём средств, выделенный вузам, на 10–15% будет меньше зависеть от контингента. Далее этот показатель будет сужаться.
С 2021 года одним из показателей финансирования станет трудоустройство выпускников. Если студент просачковал и не учился, а университет был настолько недальновидным, что не отсеял этого человека до выпуска, вуз бумерангом будет наказан, ведь у такого выпускника появятся проблемы с поиском работы, требующей высшего образования.
Ожидаю, что в 2022 году мы уже не увидим во время вступительной кампании той гонки за студентами, когда закрывались глаза на уровень их подготовки. В 2023–2024 годах придёт понимание, насколько выигрышнее стратегия отсеивать на входе, не пускать откровенно слабых. В аудиториях будут доминировать студенты выше среднего уровня. Не так, как сейчас, когда, с одной стороны, есть абсолютные неучи, которые недотягивают даже до уровня 11-го класса школы, с другой — сильные студенты, а преподаватель не знает, на кого ориентироваться.
"Мы хотим, чтобы население избавилось от ошибочной мысли, что образование может быть дешевле, чем "евробляха", и что хорошее образование даёт меньше прибыли, чем подержанная иномарка"
Что будете делать с оптимизацией бесконтрольно разросшихся вузов и их персонала?
— Вопрос преимущественно в том, какую оплату труда мы можем дать людям, работающим в вузах. Наша цель — мотивированные преподаватели, профессора, технический персонал. Думаю, что мы должны идти путём как увеличения финансирования отрасли, так и сокращения персонала. По большому счёту, сокращение работников неминуемо, в первую очередь административного персонала, а кое-где — и преподавателей. Думаю, сокращения будут происходить на протяжении пяти лет, минимум на 15–20%. Остальное зависит от общего объёма финансирования.
Благодаря повышению зарплаты мы хотим задержать, не дать сбежать из вузов наиболее конкурентоспособным, квалифицированным преподавателям, которые могут легко найти себе применение в других сферах. Размер оплаты труда — это один из моих KPI [ключевых показателей эффективности] как заместителя министра. По плану в 2023–2024 годах повсеместно будут действовать такие контракты и система оплаты труда, которые вознаграждают тех, кто приносит университету результат: выпускников, трудоустроенных на должностях, где нужно высшее образование, заказы из приватного сектора на исследования, международные гранты, участие в исследованиях и повышение места вуза в международных рейтингах. Зарплата к тому времени будет зависеть во многом от этих показателей.
Когда зарплаты повысятся?
— Это самый неприятный момент: как бы нам ни хотелось, изменения будут постепенными. Дилемма в том, что мы уже меняем правила игры, а награду за качественную работу люди ощутят, начиная с конца 2020 — начала 2021 года. Академический год уже стартовал, средства на второй зимний семестр распределены. Сильные вузы с января получают повышенные бюджеты, но сами преподаватели в них получат больше лишь в следующем академическом году, то есть с сентября.
Как улучшить ситуацию в слабых вузах?
— В сфере управления министерства — 140 университетов. Из них сильные — 30–40% от общего количества. Они получат больше денег, и есть риск того, что после этого расслабятся. С такими вузами мы обсуждаем, почему они сильные: какие преподаватели приносят больше грантов, партнёрских проектов с бизнесом, кто обеспечивает качественных выпускников. Руководство должно выделить этих преподавателей и повысить им зарплату из увеличенного бюджета.
Помимо когорты середняков у нас есть и "хвост" — откровенно слабые вузы. У них худшие, чем у других, результаты деятельности, им нужны радикальные меры. Скорее всего, в таких вузах сильные преподаватели не получают вознаграждения, которого заслуживают. Им нужно кардинально изменить метод вознаграждения и в то же время уволить слабых. Только так они смогут подняться до уровня средних вузов, а в перспективе — до сильных. Иначе через два года их, скорее всего, начнут присоединять к другим вузам.
Ответственность для всехПо новым правилам ректорам должны прописывать в контрактах чёткие показатели деятельности, обязательные к выполнению. Какие предусмотрены механизмы контроля, чтобы они действительно делали это, а не оперировали обещаниями "за всё хорошее против всего плохого"?
— У нас есть институт выборов ректоров, где, как и по всей стране, доминирует популизм. Конечно, ректор может запустить маховик популизма и наобещать что угодно. Но это "что угодно" будет в его контракте с чёткими временными показателями, когда его нужно достичь. В контракте также прописывается, как измеряется достижение или недостижение той или иной цели. Ведь часто рисуют красивые цели и цифры, а как измерить их выполнение, не уточняют. Таким образом, у нас не будет разночтений, что ректор измеряет успех по-своему, а министерство — как-то иначе. Популист, которого выбрали в университете, через два года, не выполнив своих обещаний, будет уволен. Именно поэтому нам принципиально иметь это в контракте, потому что по трудовому законодательству за неисполнение условий контракта одной из санкций есть и будет увольнение. Хотим, чтобы все ректоры чётко понимали: идя на выборы, им нежелательно обещать то, чего они не смогут выполнить.
Я больше боюсь другой стороны медали. Есть риск, что ректоры будут идти со слишком умеренными и заниженными целями. Но думаю, что время цивилизованного диалога, когда они как менеджеры будут выполнять свои обязательства, придёт.
У нас как у общества сформирован ошибочный стереотип о ректорах-феодалах. Но я хочу всех уверить, что среди ректоров есть огромное количество классных, эффективных управленцев, их больше, чем вы можете представить. И если мы развяжем им руки, то увидим, как динамично они могут развивать свои институции. Хорошие, сильные университеты появились не благодаря системе, а вопреки ей.
"Поощрять нужно тех преподавателей, которые приносят университету больше грантов, партнёрские проекты с бизнесом и обеспечивают качественных выпускников"
По новой концепции вузам даётся финансовая автономия. Но как контролировать выполнение ими бюджета?
"Поощрять нужно тех преподавателей, которые приносят университету больше грантов, партнёрские проекты с бизнесом и обеспечивают качественных выпускников"
— Внутри университетов мы много внимания акцентируем на вопросах оплаты труда. И ожидаем, что в самих сообществах вузов на низовом уровне заложат зерно надзора за тем, как распределяются средства. Преподаватели лучше всякого контроля знают, кто из них как работает и чего стоит. Из министерства идёт и будет идти посыл, что лучшее вознаграждение получат лучшие. Финансовая отчётность никуда не исчезнет, просто она появится в публичном доступе, её не нужно будет с поклоном привозить. Как преподаватели, так и мы сможем её проверять. Рассчитываем, что те преподаватели, чьи интересы больше всего задеты, станут внутренними ревизорами, которые помогут в том числе нам понимать, что происходит в вузе.
Какова роль министерства во внедрении этой системы?
— Министерство избавляется от разнообразных контролирующих функций, таких как лицензирование, также через год у нас уже не будет аттестации научных кадров. Вместо этого мы наращиваем коммуникацию с работниками вузов. Я уже говорил тет-а-тет с более чем 50 ректорами и коллективами их вузов.
Часто проблемы возникают из-за банального неведения. Люди сильно напрягаются, если не понимают, что происходит. Наша цель — чётко прояснить правила игры, чтобы их все понимали и, что важно, понимали последствия своих действий. Мы хотим переходить к партнёрским отношениям с вузами. Притом не изобретаем ноу-хау: именно так работают министерства в странах ЕС, которые находятся в постоянной тесной связи с учебными заведениями. Когда мне на местах говорят, что к ним никогда не приезжал заместитель министра, я считаю, что это плохо. Как можно создать активную обратную связь, если никуда не выезжать? Если ты всё время сидишь в кабинете, то тебе кажется, что у тебя в руках молоток, а вокруг — одни гвозди, ты просто хочешь всех наказать. Мы не стремимся контролировать и "рубить", от этого задохнёмся. Мы должны помогать тем, кто хочет развиваться, и направить все механизмы на эту помощь.